Правообладатель иллюстрации
Ilya Ageev
Политик Алексей Навальный находится в коме уже 13 дней, из них последние десять — в берлинской клинике «Шарите». В среду правительство Германии заявило, что оппозиционер был отравлен боевым веществом из группы «Новичок». Согласно заявлениям российских врачей и властей, они следов отравления у Навального не нашли.
Русская служба Би-би-си восстановила подробную хронологию событий, происходивших с момента, когда Навальный с нормальным самочувствием приехал в аэропорт Томска, и до момента, когда его уже на грани жизни и смерти увезли на скорой в больницу Омска.
Би-би-си также стали известны новые подробности о том, как бортпроводники и медики гражданской авиации спасали жизнь политика во время полета и сразу после экстренной посадки лайнера.
Бортпроводники и неизвестная медсестра
Утром 20 августа Навальный вылетел самолетом авиакомпании S7 из Томска в Москву.
Его пресс-секретарь Кира Ярмыш, сопровождавшая политика в поездке, сообщила, что в то утро перед полетом Навальный не ел и не пил ничего, кроме чая, который купил в кафе на территории томского аэропорта Богашёво.
Правообладатель иллюстрации
Ilya Ageev
По словам пассажира того же рейса Ильи Агеева, видевшего Навального в аэропорту, чай он пил за 40-60 минут до взлета. Перед тем как пройти в зал вылета и сесть за столик, Навальный долго стоял в очереди на предполетный контроль — улыбался, шутил и фотографировался с узнавшими его пассажирами. Плохо ему стало уже на борту самолета.
- «Обернулся и увидел, что Алексей лежит». Рассказ летевшего с Навальным пассажира
Навальный летел рейсом 2614. В штатных условиях он длится 4 часа 20 минут: в 7:55 по местному времени (3:55 утра по Москве) лайнер вылетает из томского аэропорта Богашёво и в 8:15 по Москве приземляется в Домодедово.
В четверг 20 августа лайнер взлетел чуть позже: в 8:01 по томскому времени (4:01 по Москве), сообщили Би-би-си в авиакомпании S7.
Навальный ощутил недомогание уже в первые полчаса, прошедших со времени взлета, следует из рассказов пресс-секретаря Навального Киры Ярмыш и других пассажиров. По словам Ярмыш, он отказался от воды, которую развозили бортпроводники, и вышел в туалет, расположенный в хвосте самолета.
Как говорит Илья Агеев, сосед которого в это время пытался воспользоваться тем же туалетом, Навальный находился там примерно с 8:30 и до 8:50 по томскому времени. У туалета в этот момент собралась очередь.
Ни пассажиры рейса 2614, с которыми поговорила Би-би-си, ни спутники Навального — Кира Ярмыш и его помощник Илья Пахомов — не видели политика в это время и не знают, в какой момент он стал терять сознание.
В 8:50 по томскому времени (4:50 по Москве) о том, что одному из пассажиров стало плохо, узнали бортпроводники — на рейсе их было четверо: бригадир Александра Савенко и стюарды Денис Ендовин, Полина Ковалева и Елена Паньшина.
Согласно должностной инструкции, они попытались оказать Навальному помощь «с использованием средств, доступных на борту», рассказали Би-би-си в пресс-службе авиакомпании.
Как рассказывает пассажир Агеев, приблизительно в 9:00 (5:00 по Москве), бортпроводница по громкой связи спросила, есть ли врач среди пассажиров, и примерно в это же время сообщила о ситуации командиру корабля.
По словам Ярмыш, на призыв бортпроводников никто не откликнулся, затем Пахомов прошел с тем же вопросом по рядам возле хвоста самолета и нашел в третьем ряду медсестру — ее имя публично никто до сих пор не назвал.
В течение следующего часа она и бортпроводники, «поддерживали Алексея в сознании вплоть до приземления и передачи сотрудникам скорой помощи», сообщили Би-би-си в пресс-службе S7.
Подробностей об этих действиях представители авиакомпании и бортпроводники не раскрывают. Выяснить имя медсестры Би-би-си не удалось.
В последних рядах салона в непосредственной близости с Навальным и людьми, которые оказывали ему помощь в этот момент, оказался пассажир Сергей Неженец. Он рассказал Би-би-си, что происходило в салоне.
«Алексей, дыши»
«Я занимаюсь обычной адвокатской работой, представляю интересы клиентов в судах. В тот день я летел из Томского арбитражного суда в Краснодар, с пересадкой в Москве.
Самого Навального в самолете я лично не видел. Сидел, читал книжку, занимался своими делами. Было понятно, что какому-то человеку стало плохо и ему оказывали помощь. Я начал обращать внимание на происходящее, только когда экипаж спросил по громкой связи, есть ли в салоне врачи. Буквально через несколько минут командир сообщил, что мы будем садиться в Омске, потому что плохо пассажиру, и все начали готовиться к посадке. То, что это именно Навальный, я узнал только в аэропорту в Москве, когда зашел в «Твиттер» и увидел сообщения его пресс-секретаря.
Я сидел в последнем ряду, там, где Навальному стало плохо и где ему пытались помочь. Все это происходило в паре метров от меня, я хорошо слышал все разговоры. Через некоторое время после объявления экипажа Алексей начал кричать, стонать. Ему явно было больно. Он уже лежал на полу в коридоре, где помещение для бортпроводников, в хвосте самолета. Конкретных слов он не произносил, только кричал.
Оказалось, что в самолете была женщина, врач или медсестра, не знаю [Илье Агееву показалось, что это был мужчина, но он сидел на другом конце салона самолета — Би-би-си]. Вместе с бортпроводницами она помогала Навальному. Что конкретно они делали, я не видел, но слышал, как они постоянно повторяли: «Алексей, пей, Алексей, дыши». Судя по всему, он не мог дышать.
Когда он стонал, нам в некотором смысле становилось легче, мы понимали, что человек еще жив. Повторюсь, я тогда еще не знал, что это Навальный.
Помощники Алексея, девушка и молодой человек, в это время стояли рядом. Я тогда еще не знал, что девушку зовут Кира, потом узнал ее по фото в сети. Они были в явной растерянности. Девушка очень волновалась. Женщина-медик спрашивала ее, что случилось, почему человеку так плохо, а Кира отвечала: «Я не знаю, наверное, его отравили».
Между объявлением об экстренной посадке и самим приземлением прошло не меньше 30 минут или даже больше.
Девушки-бортпроводницы подбегали к иллюминаторам и сетовали, что самолет еще в облаках, а Алексею очень плохо. Очень переживали, что мы долго садимся».
Неженец также предположил, что Навальному делали промывание желудка — ему настойчиво предлагали пить, затем Сергей услышал звуки, похожие на рвоту.
Илья Агеев рассказал Би-би-си, что еще до приземления рядом с Навальным стоял мужчина и держал в руках «бутылек и систему какую-то от него».
«Мне со второго ряда [в другом конце салона — Би-би-си] показалось, что это капельница. Может быть, он был не врач, не знаю. Как раз это было перед посадкой. Тот человек стоял рядом с Навальным, пока мы снижались. Садились мы, наверное, где-то полчаса», — рассказал он.
По словам израильского реаниматолога Михаила Фремдермана, в ряде крупных авиакомпаний, в том числе British Airways и «Аэрофлота», аптечки действительно оснащены капельницами. Но пресс-секретарь S7 Надежда Хаитова сообщила Би-би-си, что на борту лайнеров компании капельниц «нет и не может быть».
Это подтвердил Би-би-си и заместитель заведующего врачебным здравпунктом Омского аэропорта Василий Сидорусь, сказав, что «на борту нет ни капельниц, ни клизм». На вопрос, делали ли больному промывание, врач уклончиво ответил: «Было все».
«Медики в самолете могли заподозрить пищевое отравление и попытаться провести промывание желудка, но не кишечника», — пояснил Фремдерман. В схему правильного проведения этой процедуры, говорит он, входит подкожное введение атропина в среднетерапевтической дозе. «Но это не имеет отношения к лечению отравления веществами ФОС (фосфорорганические соединения — Би-би-си), о которых сейчас говорят немцы», — отметил он.
При этом «если к Навальному фосфорорганический яд попал через питье, то в результате промывания желудка и рвоты существует угроза здоровью тех, кто оказывал ему помощь и затем убирал в самолете», — отметил собеседник Би-би-си.
«Это не наш случай, тут нужна реанимация».
В S7 говорят, что экипаж рейса 2614 «сработал быстро и строго в соответствии с процедурами».
Как сообщила Би-би-си специалист по внутрикорпоративным коммуникациям аэропорта «Омск-Центральный» Галина Гавриш, борт 2614 запросил посадку у диспетчеров порта в 8.20 по омскому времени (5.20 МСК); посадка была немедленно разрешена.
Правообладатель иллюстрации
Ilya Ageev
Причина, указанная командиром воздушного судна — больной пассажир на борту. Гавриш подчеркнула в беседе с Би-би-си, что личность пассажира в этом случае, как и в других подобных, не раскрывалась.
В 9.01 по омскому времени (6.01 по Москве) лайнер сел.
«В 9.03 на борт уже поднялись врачи, скорее всего, это были лишь те медики, что имеют соответствующий допуск», — сообщила Гавриш Би-би-си, пояснив, что подниматься на борт могут лишь люди, у которых есть на это специальное разрешение. У медиков, работающих в гражданской авиации (именно таков профиль специалистов здравпункта аэропорта), такие допуски есть.
Правообладатель иллюстрации
Sibir.Realii
Встречать самолет на летное поле прибыл белый медицинский Volkswagen, номер борта, как у «скорых» Омска, на нем не указан. Как выяснила Би-би-си, машина принадлежит омскому аэропорту.
На видео, выложенном в сеть одним из пассажиров, видно, что стремительно идущие в хвост самолета врачи одеты в куртки с надписью на спине «Омский аэропорт».
Первыми на борт самолета поднялась «вся смена» врачебного здравпункта ОАО «Омский аэропорт», сказал Би-би-си заместитель заведующего этим пунктом Василий Сидорусь.
Медики аэропорта, по его словам, в отличие от специалистов по «наземной» медицине, имеют опыт работы именно в авиации — когда в полете атмосферное давление уменьшается, системы организма ведут себя иначе.
«Смена поднялась, как трап поставили; машина уже ждала», — сообщил Сидорусь Би-би-си.
Правообладатель иллюстрации
djpavlin
На тот факт, что в самолет поднялся весь состав здравпункта, могло повлиять то обстоятельство, что в то же время омский аэропорт был — в третий раз в августе — эвакуирован из-за ложной угрозы взрыва.
Представитель аэропорта «Омск-Центральный» Галина Гавриш сообщила Би-би-си, что первый звонок о «минировании» поступил через пять минут после того, как командир рейса 2614 запросил экстренную посадку.
Эвакуация силами сотрудников линейного отдела полиции при аэропорте была проведена в 8:25 по местному времени (5:25 по Москве), сообщает Гавриш. Она особо подчеркнула, что процесс эвакуации «никаким образом не повлиял» на развивавшуюся в это время ситуацию по спасению больного, «и по каждой ситуации были проведены стандартные оперативные действия».
Угроза минирования оказалась ложной — по данным источников Би-би-си, серия подобных звонков в августе прокатилась по различным организациям Омска.
«Когда мы приземлились в Омске, в самолет сразу зашла бригада врачей, машина уже ждала нас, — подтвердил Сергей Неженец. — Они осмотрели Алексея, и сказали: «Это не наш случай, тут нужна реанимация».
После этого, говорит Неженец, одна из двух пришедших женщин-врачей звонила коллегам из реанимации — просила их заезжать в аэропорт, подъезжать к прямо самолету, говоря, что пациент «тяжелый». «Называла цвет самолета и объясняла, что подъехать надо прямо к трапу. Еще минут десять мы ждали, пока реанимационный автомобиль приедет и Алексея погрузят в него».
«Пока «реанимобиль» ехал, врачи измеряли Навальному давление, пытались поставить капельницу с физраствором, говорит Неженец. — Но по-моему, для них было очевидно, что все это не помогает. Потом Алексея погрузили на носилки и вынесли из самолета в желто-салатовый «реанимобиль». Помощники забрали его вещи. К этому моменту после посадки прошло минут двадцать».
Василий Cидорусь уточнил, что не был в бригаде, которая помогала Навальному, но передал впечатления коллег: «Попробуй сразу сориентируйся, если он говорить не может… Он говорить только пытался».
При этом больной дышал самостоятельно и, насколько можно заключить из слов врача, без затруднений. «Сделали все, что нужно, работу выполнили по полной. Смогли оказать помощь. Сохранили здесь человеку жизнь и сделали так, чтобы он доехал до профильного стационара», — сообщил Сидорусь.
Гавриш заявила, что городская «скорая» была на поле в момент подачи трапа. Сидорусь на вопрос, когда на взлетной полосе появилась «городская» скорая, ответил: «Позже, значительно позже».
Желтый реанимобиль с бортовым номером 484, по данным Би-би-си, прибыл с Левобережной подстанции номер 4 БУЗОО «Станция скорой медицинской помощи» Омска. Эта подстанция расположена прямо на территории Больницы скорой медицинской помощи (БСМП) №1 Омска.
По оценкам собеседников Би-би-си, осмотр Навального и оценка его состояния на борту самолета длились около 15-20 минут.
«После погрузки больного пассажира в амбулифт и его перемещения в машину скорой помощи, последняя покинула контрольно-пропускной пункт аэропорта в 9:37 (6:37 МСК), без заезда в аэровокзал, и направилась в БСМП», — сообщила Гавриш.
«Никогда раньше полицию детали таких событий не интересовали»
В 10.09 по омскому времени (7.09 МСК) лайнер вылетел в Москву.
«После дозаправки, где-то через полчаса, мы улетели в Москву. На свой пересадочный рейс я опоздал, да и не только я. Когда мы приземлились в Домодедово, на борт зашли несколько сотрудников полиции в форме и люди в гражданском. Они попросили остаться пассажиров с нескольких рядов вокруг места, где сидел Навальный. Остальным разрешили уйти», — говорит Неженец. По его словам, изначально Алексей сидел где-то в центре салона, примерно на 10-11 ряду.
«С полицией я не общался, хотя приход полицейских в самолет мне показался странным. В тот момент случай не выглядел криминальным. И тут какие-то оперативные действия. Видимо, кто-то из силовиков все же считал это происшествие криминальным», — полагает Неженец.
«Я нередко летаю в самолетах и бывал в ситуациях, когда человеку на борту становилось плохо. Пару раз мы тоже садились, при этом никогда полицию детали этих событий не интересовали. «Скорая» просто забирала человека, и мы летели дальше», — говорит он.
Представители БСМП номер 1 Омска, в которую Навального отвезли на реанимобиле с самолета в отделение острых отравлений, в течение почти двух суток не выпускали Навального в Германию, ссылаясь на нестабильное состояние.
С 22 августа Навальный в состоянии искусственной комы находится в берлинской клинике «Шарите», куда его увезли самолетом из Омска. 24 августа представители «Шарите» заявили, что результаты обследования Навального свидетельствуют о его отравлении.
«Результаты клинического обследования свидетельствуют об интоксикации веществом из группы активных веществ, которые называются «ингибиторы холинэстеразы», — говорится в официальном сообщении клиники.
Уже после этого представители БСМП №1 заявили, что никаких признаков веществ, воздействующих на ингибиторы холинэстеразы, в организме Навального найдено не было. Одним из предполагаемых диагнозов омские медики называли нарушение обмена веществ.
Его состояние в Омске официально комментировали главный врач Алексей Мураховский, его заместитель Анатолий Калиниченко и завотделением — главный токсиколог города Александр Сабаев.
Имена врачей, лечивших Навального, и врачей, которые первыми оказывали ему помощь и доставили в больницу, в Омске не называли. Не комментировал ситуацию и заведующий отделением реанимации и интенсивной терапии при острых отравлениях, где судя по всему и лежал Навальный.
Позицию администрации больницы при этом критиковали эксперты, чье мнение, судя по комментариям в социальных сетях, поддерживали и некоторые медики в Омске.
Вопросы, касающиеся хронологии событий после того, как Навальный был передан медикам «скорой помощи», Би-би-си адресовала министерству здравоохранения Омской области. Но ответа не получила.
Илья Агеев рассказал Би-би-си, что утром 1 сентября, спустя почти две недели после экстренной посадки в Омске самолета с Навальным, он прилетел в командировку в Красноярск, и ему тут же позвонили из полиции. «В 10:00 звонок: «Илья Александрович, здравствуйте, звонит оперуполномоченный. У нас есть информация, что вы в Красноярске, надо увидеться, объяснения взять — мол, летел, не летел с Навальным».
«Приехали опера, в машине составили протокол о получении объяснений, и я пошёл дальше. Сказали, уголовное дело завели…», — сообщил Агеев.
Официальной информации об открытии уголовного дела об отравлении Алексея Навального пока не поступало.
Источник: bbc.com
